В июле 1919 года белогвардейский генерал А.И.Деникин издал приказ о походе на Москву. Его отборные части, состоящие, в основном, из зажиточного казачества и офицеров старой армии (а это примерно 200 тысяч), двинулись в центр страны...

«Русские мужики богатые, — говорили грабители, — а наши храмы бедные, даже в Новочеркасске. Нарядим свои церкви, а мужики себе добра ещё наживут».

Кроме насилия и грабежа, мамонтовцы убивали подозрительных на их взгляд, людей. В разбойном экстазе они побывали в Чаплыгине, Лебедяни и уже к Ельцу они подходили не маневренной боевой единицей, а обременённой грабительским обозом многотысячной разбойной, вооружённой до зубов, ватагой. И везде, где появлялись мамонтовцы, народ разбегался и прятался по лесам и оврагам. И вот насильники почти без боя взяли Елец. Начались разборки и казни.

10 августа девятитысячный конный корпус генерала Мамонтова прорвал фронт в районе Новохоперска и вышел в глубокий тыл Красной Армии. После взятия Тамбова й Козлова (Мичуринска) краснолампасная рать вступила на липецкую землю. Мамонтовцы заняли большинство городов нынешней Липецкой области, но на Липецк пойти не решились, так как в городе имелись значительные воинские силы.
27 августа пали Грязи. В этот же день на перегоне Грязи — Прибытково был уничтожен казаками красный бронепоезд «Атаман Чуркин».

Главные силы Конного корпуса 27 августа находились еще в селе Крутчинская Байгора (16 км от Усмани) и два полка в районе села Верхняя Байгора. Станция Верхняя Хава (25 км юго-западнее Усмани) также была занята казаками.

Сосредоточенные силы генерала Мамонтова к северу, востоку и западу от Воронежа поставили себе задачу овладеть городом.

8 сентября двухтысячный отряд ворвался в Усмань, которую защитить 270 красноармейцев, разумеется, не могли. Кровавый террор продолжался три дня. Как писала в то время «Усманская газета», набег белобандитов по своей дикости, свирепости и разрушительной силе превзошел татарский набег 17 века.

Только в городе враг расстрелял 12 человек. В первую очередь коммунистов, евреев и тех, кто открьпо поддерживал Советскую власть. Ужас среди горожан вызвал случай убийства в квартире Я.Ландинера грудного ребенка: на глазах обезумевшей от горя матери младенцу разбили голову ударом об угол. Старые горожане помнили случай убийства еврея, издевательски привязанного к   лошади.
Разгромлена была типография, разбросан шрифт и бумага.
Между прочим, юный тогда, 13 летний поэт  Павел Кустов находился в это время в типофафии и стал невольным свидетелем происходящего. Много лет спустя он, будучи уже известным на всю страну поэтом, вспоминал, как разбушевавшийся генерал — надменный, седеющий, с пышными усами — собственной рукой рассыпал типофафский шрифт... Мамонтовцами тогда был разворован банк, разошана городская управа.

Что можно было сломать — ломали, что — украсть, крали. Только на кожевенных заводах (их было два) и в магазинах они похитили: две тысячи овчин, сто двадцать пудов кож, семь тысяч восемьсот аршин мануфактуры, восемь тысяч пар обуви и другие товары. Что-то воровитое войско забирало с собой, а что-то продавали по дешевке местным обывателям. С пожарного двора были уведены все лошади.
Мамонтовцы искали золото, а потому безжатостно шашками распарывали перины и подушки: раз, два — и готово! Пух и перо, поднимаемые ветром, разлетались далеко вокруг.
Есть у Леонида Завадовского, писателя который двадцать лет прожил в Усмани, рассказ «Соседи», написанный им по собственным воспоминаниям. Перед читателями встает картина разгрома белоказаками предприятий, магазинов, учреждений. Писатель подробно рассказывает о переживаниях одной еврейской семьи «уездного русского городка» в тяжелые дни мамонтовщины. Завадовский в рассказе как бы противопоставляет два разных социальных явления, две морали. С одной стороны, бандитский налег, погромы и убийства евреев — типичные явления в жизни старой России; с другой, спасение от гибели еврейской семьи с риском для собственной жизни простым русским человеком Савелием Трифоновичем. Это яркий пример новых взаимоотношений в советском обществе.

В дом заведующего городским коммунальным хозяйством Николая Николаевича Маслакова группа белоказаков явилась, чтобы расправиться с советским служащим. Но Маслаков вовремя скрылся: садами, плетнями бежал он к соседу на чердак, где и скрывался все три дня и три ночи. А белоказаки, между тем, ворвавшись в дом, орали:
— Здесь комиссар Маслаков живет?!
Жена объяснила, что она не знает, где сейчас ее муж и что он не коммунист и, тем более, не комиссар. Незваные гости внимательно рассмотрели обстановку дома, подивились ее бедности. За столом, за одной на всех миской, сидели семеро трясущихся от страха детей, злобно пошутили над бледной женщиной, назвав ее стриженой комиссаршей. Ольга Александровна накануне перенесла каку-то разновидность гриппа, которую тогда называли испанкой и при которой полагалась стрижка под нулевку...

В 1919 году горе миновало, после ухода белоказаков в доме не обнаружили только серебряных часов да несколько серебряных чайных ложек, больше взять было нечего...

Еще раз обратимся к рассказу «Соседи», ибо там Завадовский все, происходившее в Усмани 8 -10 сентября 1919 года, запечатлел с документальной точностью. В заключительных строках рассказа автор сравнивает белогвардейскую рать генерала Мамонтова со змеей:«С высокого берега от моста видно было, как по зеленым лугам и золотым полям, блестя стальной чешуей, уползала извилистая змея, поднимая раздувшимся брюхом желтую пыль. Голова уже присосалась к синему лесу, раздвоенный дремучий хвост волочился еще в городе...»

Но, недолго тешились такой победой изуверы с нижнего Дона. Красная Армия вышибла их из Воронежа. Этот грабительский корпус был жестоко разбит бойцами Красной Армии. Его остатки спас подоспевший на помощь Кубанский кавалерийский корпус генерала Шкуро.

Насильственные действия мамонтовцев болью отозвались среди жителей Тамбова, Липецка и Воронежа. Ранее аполитичные горожане и селяне Черноземья вдруг в массовом порядке стали вступать в ряды Красной Армии. Семён Михайлович Будённый, приступивший к формированию конного соединения в Конь-Колодезе, смог в короткий срок превратить её в 1-ю конную армию. Липчане, воронежцы, в том числе и хлевенцы, охотно вступали добровольцами в стрелковые красные части и соединения.

Осенью того же 1919 года Белая Добровольческая Армия между Тулой и Орлом потерпела сокрушительное поражение и стала уходить на юг. Вскоре Деникин отстранил Мамонтова от командования 4-м Донским кавалерийским корпусом.
В 1920 году изувер скончался от тифа. Так  закончилось страшное нашествие донских казаков атамана Мамонтова на липецкую землю, в том числе и на Усмань.