Проза

Тьма кромешная. Только впереди скользит слабый свет фар, вырывая из темноты куски грязной, ухабистой дороги. В колеях зловеще поблескивает черная вода. Кузов грузовика, нагруженный свёклой, кренится то в одну, то в другую сторону и тяжко скрипит. Лиза окоченевшими руками цепляется за кабину. Сидеть на свекле неудобно. Теперь девушка жалеет, что не села с шофером в кабину. Разве постучать и пересесть? Нет, ни за что!
Машину вдруг тяжело встряхнуло: кузов стремительно накренился, и Лиза полетела с грузовика. Инстинктивно она ухватилась руками за борт, а ноги потянуло под машину. Девушка напрягла все силы, приподнялась на руках и кое-как вскарабкалась на ворох свёклы. Новый толчок опять чуть не сбросил ее. Лиза легла на свеклу и впотьмах пыталась найти, за что бы удержаться. Только тут ею овладел страх. «Упаду... переёдет машина»... — мелькнула мысль. — «Постучать?». Но девушка не постучала. Машина остановилась сама. Хлопнула дверца кабины, и Лиза услышала грубый окрик.
— Эй, ты, не упала еще? Слезай! Я за тебя отвечать не намерен! — шофер осветил Лизу электрическим фонариком. — Лезь сюда.
Но Лиза спрыгнула на другую сторону грузовика. Она влезла в кабину и прижалась в уголок.
— Дорожка, — сказал недовольно шофер, усаживаясь на свое место. — Не могут дороги как следует сделать!
И опять машина поплыла погрязи, тяжело подпрыгивая, раскачиваясь и завывая на ухабах.
Лиза всей душой ненавидела шофера Генку. Все в нем казалось ей отвратительным, начиная с лихого чуба, свисавшего из-под засаленной кепченки, и кончая манерой говорить рывками. Он приехал вместе с автоколонной на уборку урожая две недели назад. Изо всех шоферов Генка казался Лизе самым грубым. Он беспрестанно курил, сдвигая папиросу в угол рта, часто выпивал. В свободное время, играя с другими шоферами в карты, громко гоготал. Мимоходом он обнимал и щипал девчат-свекловичниц. Однажды обнял Лизу. Девушка вспыхнула и ударила Генку по лицу. С ней еще никто никогда не смел так обращаться. Но и молодой шофер никогда не встречал со стороны девчат такого оскорбительного отпора. С тех пор они возненавидели друг друга. 
— Во! Во! Понесло! — возмущался Генка.
Лиза почувствовала, что машина закружилась на месте. Она отлично знала, если сейчас колеса встретят какое-нибудь препятствие, грузовик опрокинется.
Но девушка не кричала и ничем не показывала своего страха.
Машина остановилась.
— В кювет сели, — констатировал Генка. — Вылезай, если хочешь.
Лиза открыла дверцу и спрыгнула с подножки в грязь. Холодная вода залилась в резиновые сапоги. Оскользаясь, девушка выбралась из канавы и остановилась, дрожа на пронзительном
ветре.
Генка начал выводить машину из кювета. Мотор натужно ревел, хлюпала грязь и трещал кузов.
Лиза ощупью пробиралась вдоль кювета и с тревогой прислушивалась к тяжелым завываниям мотора: выведет или нет? И Генка непонятно как вывел машину из кювета, развернулся на невозможной дороге в непроглядной тьме и проехал мимо Лизы. Теперь девушка беспокоилась о другом: а вдруг машина сползет в овраг, там, за поворотом, а вдруг опрокинется?
Успеет ли он выпрыгнуть? Сейчасона тревожилась за него, как тревожилась бы за всякого человека в момент опасности. Вдруг она услышала грохот, треск. Моторокрик и, обернувшись назад, увидела светлое пятно фонаря. Она очень обрадоватась и тому, что он жив, и тому, что идет к ней на помощь.
— Эй, ты!
— Ну... здесь!
— Чего ж ты молчишь? Ищи тебя, — недовольно сказал подошедший Генка, направляя на нее свет фонаря. Лиза поспешно встала и опять села, скривившись от боли.
— Чего ты?
— Ногу, должно быть, вывихнула...
— Ну, опирайся, что ли, — он наклонился и подал ей руку.
— Ладно уж ... сама как-нибудь..
Несмотря на острую боль, Ли за встала, сделала несколько шагов и опять упала.
— Черт-те что! — проворчал Генка и постоял над ней в раздумье. — Ну-ка... Некогда мне тут с тобой рассусоливать.
Он подхватил ее на руки и понес.
— Держись руками за шею, неудобно же мне, — сказал Генка. — Не съем я тебя, недотрога.
Лиза робко обхватила руками его крепкую шею. Идти по грязи с ношей ему было тяжело, он пыхтел, скользил, но ловко удерживался на ногах, и на конец бережно посадил ее на подножку грузовика.
— Разувайся. Перелом, так надо перевязать, — приказал он.
Лиза покорно вытянула ногу. Генка стащил сапог, мокрый носок. Освещая фонарем, осмотрел и ощупал ногу. Руки у него шершавые и горячие.
— Никакой не перелом. Какое-нибудь растяжение. Впрочем, врач из меня плохой. — Он сжалее маленькую ногу — Замерзла?
Лиза поспешно выдернула ногу из его рук и полезла на свое место. Генка достал из кармана яркий радужный шарф, разорвал его на две половины и бросил ейна колени.
— Заверни ноги в сухое.
— На что это нужно! — Испуганно сказала Лиза, торопливо засовывая ногу в холодный мокрый сапог, и положила шарф на сиденье. Генка ничего ие сказал и завел машину. Она с натужным воем опять пошла нырять по ухабам.
Лиза сидела, не шевелясь, закрыв глаза и думала, что Генка не такой уж плохой человек, каким казался до сих пор.
На свеклопункте Генка угрюмо сказал Лизе, собравшейся вылезать из кабины.
— Сиди уж. Один сгружу, хотя я к вам в грузчики не нанимался.
Лиза молча полезла в кузов. Нога почти не болела. Генка хмыкнул и тоже принялся сгружать свеклу.
Когда возвращались, начало светать. Лиза почувствовала себя смелее. Она взяла обрывки шарфа и, рассматривая их, с искренним сожалением сказала:
— Зачем разорвал? Совсем же новый.
— Барахло. Вчера в Курбатове купил.
— Сошью аккуратненько. Незаметно будет, — пообещала Лиза.
Генка взглянул на нее сбоку и ничего не сказал. Вообще сегодня он против обыкновения много молчал и все о чем-то думал.
— Трудная у тебя работа, — нарушила молчание Лиза. Генка взглянул на девушку и буркнул:
— А у тебя?
— Ночью по такой дороге ездить, конечно, трудно, а выращивать и убирать свеклу мне нравится.
— Ну и мне нравится, — сухо бросил он, уже не глядя на Лизу.
Девушке пришла в голову мысль: чего ради этот парень так работает, недосыпает ночей, рискует жизнью на опасных дорогах, и она ехидно спросила:
— Из-за денег стараешься?
Парень повернул к ней голову. Теперь, при дневном свете, его лицо казалось очень усталым, осунувшимся. Он прищурил черные продолговатые глаза:
— Нет, за твое спасибо.
— Я тебе его не говорила.
— А, может, скажешь?
Лиза вздохнула п, разглажи вая на коленях грязную юбку, дружелюбно н задумчиво сказала:
— Может, и скажу. Только хочется знать, чего ради? Ведь тебя никто не посылает ночью по такой дороге. Другие не ездят.
— А тебя посылал кто?
Лиза подняла глаза. Парень смотрел на нее в упор, настороженно. Девушка пожала плечами.
— Конечно, и меня никто не посылал. — Я — другое дело.
Лицо у Генки вспыхнуло, глаза сузились и зло блеснули. Он сдвинул папиросу в угол рта и скривил губы.
— Хм ... Она — другое дело...Конечно,  ты образованная... Как там еще? Идейная... Ты ж комсомольский вожак... А мы что понимаем? Где уж нам... Нужны нам гроши, да харчи хороши... — он зло фыркнул и отвернулся.
Машину бросало, тянуло  в кювет. Лиза видела сильные напряженные плечи, ловкие руки, стремительные движения, острый прищуренный взгляд парня. На выпуклом упрямом лбу выступили горошины пота. Девушка волновалась вместе с ним и вместе с ним облегченно вздохнула, когда выбрались из очередной балки.
Горячая волна радости залила ей сердце. Нет, он не такой, как она думала. В нем есть что-то близкое ей, хорошее. И Лиза спросила, впервые называя его по имени:
— Гена, ты комсомолец?
Его ухо вспыхнуло, но ответил он грубо, не оборачиваясь:
— Ну и что с того?
— А зачем же водка, карты и грубости?
— Воспитываешь?
— Хотя бы.
Парень хмыкнул:
— А тебе это идет.
И вдруг на его лице проступило не свойственное ему выражение покорности, робкой нежности и преданности.
— Давай дружить... — запинаясь, сказал Генка и, стыдясь, боясь, что она его не так поймет, заторопился:
— Ты не думай, что я тебе... любовь предлагаю. Это совсем не то, — он никак не мог найти нужных слов и облизал пересохшие губы.
— Давай... — горячо сказала
Лиза и протянула руку.
-—Дружить как человек с человеком!
Генка вспыхнул, и Лиза увидела, что глаза у него не узкие, а большие и глубокие.
— Во, правильно! Как человек с человеком.
Киселева А. В пути : рассказ // Новая жизнь. - 1964. - 10 апр.