СИНЕБЛУЗНИКИ
Не так давно в селе Грачевка мне довелось услышать разговор между бабушкой лет эдак семидесяти пяти с двумя пацанами младшего школьного возраста.
— Бабушка, — умоляли они, — ну, прочти стих!
— Да ну вас,
— Прочти, бабушк!
— Вот репьи!
— Про гайки, бабушк!
— Ну что с вами делать? — улыбнулась Степанида Евдокимовна. —- Слухайте.
Разговор этот велся на лавочке, возле ее дома, что стоит на выезде в село Пашково. Мы остановились, чтобы залить воды в радиатор. Осенний день был теплый, солнечный. Услышав такой разговор, я заинтересовался, что за стихи прочтет бабушка. Она встала, оперлась рукой о скамейку, подтянула повыше голову и, ломая слегка на деревенский манер слова, продекламировала:
Мы — синеблузники,
Мы — профсоюзники,
Мы — не баяны-соловьи!
Мы только гайки
В великой спайке
Одной трудящейся семьи!
Я поинтересовался у Степаниды Евдокимовны, когда и при каких обстоятельствах она выучила эти стихи.
— Давно, мил человек. В годы коллективизации. В годы активной борьбы комсомольцев с кулачеством на селе. К нам тогда синеблузники приезжали. «Синие блузы» — это агитбригады райкома комсомола, так их называли. Они концерты ставили. Вот тогда и выучила.
— И до сих пор помните?
— А как же. Во многих селах помнят их до сих пор. Бывалоча, как услышим: «Синеблузники приехали», так бегом в избу- читальню. Иной раз и обуться забудешь. Они выходили на сцену в символической одежде мирового пролетариата: в синих блузах, на девчатах обязательно алые косынки. Читали стихи, пели, чаще всего частушки на злобу дня, показывали короткие сценки, высмеивающие сельских мироедов... Но концерты— это по. вечерам. А днем других дел — невпроворот. Ходили по избам читать газеты неграмотным, давали уроки по письму и порали хлеб у кулаков, прятавших его в ямы.
Особенно выделялся среди синеблузников Федя Комяков. Юный русоволосый паренек, общий любимец комсомольцев.
— Ну и зададим мы им сегодня перцу! — восклицал он, когда шумной ватагой направлялись на очередное выступление. — Держись, кулаки-толстосумы! — И запевал: «Смело, товарищи, в ногу...»
Никто не умел так хорошо петь частушки, так задорно плясать, с таким увлечением рассказать самую обыкновенную историю, как это делал Федя, Стоило ему, русоволосому и синеглазому, появиться в компании, как сразу становилось веселей и интересней. Недаром его друзья-синеблузники говорили о нем:
— Наш Федя, как весна, — и веселит, и греет.
Постоянный член комсомольской агитбригады, Федя смело вступал в спор с кулаками, спекулянтами, бичевал врагов Советской власти. В его устах гневно звучали слова Владимира Маяковского, Демьяна Бедного, а нередко он читал со сцены и свои стихи. Они били, как говорится, не а бровь, а в глаз кулаков-прихвостников:
Вы не прячьтесь по углам,
Все равно заметим.
И тогда, как старый хлам,
Выбросим на ветер.
За все это враги Советской власти платили комсомольцам черной ненавистью. И особенно ненавидели они Федю Комякова. Кулаки скрипели зубами. Стреляли из обрезов по ночам в окна избы-читальни. Да что толку? Во всех усманских деревнях и селах шла коллективизация. А синеблузники были ее весенними гонцами. Они утверждали на селе новую жизнь. Многих из них уже нет: время не остановишь. Нет в живых и Феди Комякова, он погиб в годы Великой Отечественной войны, защищая Отечество, честь и свободу нашей Родины. А те песни, что пели они в пору своей алой и голубой юности, стали как бы началом той симфонии радости, которая звучит в нашей жизни сейчас и которой — не кончится.
Суров, А. Синеблузники : рассказ // Новая жизнь. - 1987. - 17 янв.