КАК ОТПЕВАЛИ АННУ АХМАТОВУ
Одни глядятся в ласковые взоры,
Другие поют до солнечных лучей,
А я всю ночь веду переговоры
С неукротимой совестью моей.
А. Ахматова.
В живых Анну Андреевну я уже не застал. Она скончалась в марте 1966 года. Из маленького в траурной рамке объявления в газете "Вечерний Ленинград" мы узнали, что панихида состоится в 9 часов утра в Никольском кафедральном соборе.
В тот день почти все занятия на факультете не состоялись: все студенты ушли в собор. Преподаватели не поставили потом нам в упрек этот прогул: все они прекрасно понимали, кого мы провожали в последний путь. Серый мартовский день. Под ногами хрустели смерзшиеся за ночь комочки снега. Еще рано, но наскоро выпив в ближайшем кафетерии по чашке кофе, поспешили в собор. Он был открыт, но людей в нем было пока мало. Мы потихоньку обошли полупустой храм, осмотрелись.
В центре, прямо под куполом, был установлен постамент для гроба. Хотя время уже давно перевалило за объявленные в газете 9 часов, заупокойная служба еще не начиналась. Одиночные посетители бесшумно переходили от одной иконы к другой, что-то шептали с поклоном.
Ждать пришлось долго. Наконец откуда-то со стороны бокового притвора внесли и поставили на постамент гроб. Среди выносивших я узнал сына Ахматовой профессора Льва Николаевича Гумилева. Он читал лекции у нас на восточном факультете.
Как только внесли гроб, собор, до этого почти пустой, начал быстро заполняться.
Кому доводилось видеть Анну Андреевну или беседовать с ней, все отмечали ее сдержанность, спокойную величавую внешность. Такой же она выглядела и в гробу: на лбу узкая заупокойная молитва, с горбинкой нос, доставшийся ей, как она сама шутила, "от бабушки-татарки", сложенные на груди руки.
Люди подходили к гробу, прощались. До слуха долетала фраза какой-то уже не молодой дамы: "Женщина трагической судьбы...". И слезы. Мимо гроба проходило много молодежи, студентов. Картину прощания хорошо нарисовал Е.Евтушенко в стихотворении "Памяти Ахматовой":
И прошлое у гроба тихо шло
Не вереницей дам богоугодных.
Седые челки гордо и светло
Мерцали из-под шляпок старомодных.
Пожаром гимназическим в очах
И в кулаках тетрадочки сжимали.
В храме становилось уже многолюдно. Но панихида все еще не начиналась. Мы и не заметили, как нас оттеснили к самому алтарю, и, чтобы видеть впереди стоящий гроб, были вынуждены стоять спиной к иконостасу. Но люди все прибывали. Теснота была страшная. Нас так прижали к иконостасу, что мы рисковали свалить его. Но в это время дежуривший на улице наряд милиции закрыл входные двери. Попасть в собор стало уже невозможно. Но и из опоздавших на улице тоже постепенно стала собираться толпа.
Наконец, из алтаря вышел священник и панихида началась. Молитва священника, благоухающий запах ладана, слаженный хор певчих,.. Фраза из двух простых слов "вечная память..." как-то тихо замирала под сводами храма, напоминая людям о великом и тайном. Повеяло покоем и умиротворением.
Но что это? С возвышения у иконостаса, к которому нас прижали, мы заметили какое-то движение у входной двери. Присмотрелись, и все стало ясно: сквозь толпу с трудом пробирались киножурналисты со своей весьма громоздкой аппаратурой и десятком метров кабеля.
Они взгромоздились на табуретки по обе стороны священника, направили на гроб два мощных юпитера и начали снимать фильм. Трещала аппаратура, некоторые ретивые верующие, посчитав все это святотатством, дергали журналистов за штаны, угрожающе шипели. Священник же продолжал читать положенные молитвы, временами взмахивая кадильником с благовониями и не обращая никакого внимания на киношников и их действа.
Вот такая картина... Только уже потом мы узнали, что, конечно же, была их предварительная договоренность с настоятелем храма. И этим отчаянным ребятам здорово досталось за их самовольство: они, оказывается, действовали на свой страх и риск, не поставив в известность свое начальство. Вот только не знаю, сохранились ли пленки: ведь тогдашние ревнители правопорядка могли их засветить. И тогда... навсегда погибли бы для потомков уникальные кадры...
Панихида подходила к концу. Замолк хор певчих, удалились в алтарь священнослужители. Но люди не расходились. С нашего возвышения было хорошо видно, как вокруг гроба, как в водовороте, проходили десятки и сотни желающих проститься с Ахматовой.
Уже несколько раз протискивались с крышкой, чтобы закрыть гроб и вынести его из собора. Но люди протестовали и вновь шли и шли. Наконец все-таки удалось закрыть и через плотную стену людей вынести.
Там его спешно занесли в автобус и увезли в Дом Союза писателей, где должна была состояться еще одна панихида, теперь уже гражданская.
Рассказывали, что студенты порывались нести гроб на руках, как это не раз бывало в старые добрые времена прошлого века. Но блюстители порядка им этого не позволили.
Но у Дома писателей траурную процессию уже ожидала другая огромная толпа. Говорили, что даже Лев Николаевич, сын покойницы, сумел проникнуть в здание тайными, ему одному известными ходами.
Похоронили Анну Ахматову на кладбище пригородного поселка Комарово, где покоится прах многих видных деятелей культуры советской эпохи. А совсем недавно по соседству с Ахматовой, всего в каких-то нескольких метрах от нее, появилась свежая могила тоже одного из великих людей уходящего века – академика Д.С. Лихачева.
Кучеев, А. Как отпевали Анну Ахматову / Альберт Кучеев // Новая жизнь. - 1999. - 18 дек..