СТОЙКОСТЬ
Очерк посвящен Анне Петровне Буниной

АННА БУНИНА живет в глуши. Она живет у своих род­ственников в селе Верхняя Мосоловка Усманского уезда Там­бовской губернии. Известия из столицы сюда доходят не скоро.

Каждое известие из столицы приносит радость Буниной. Оно напоминает ей о светлой полосе ее жизни. Напоминает о том, как она, сирота, в возрасте двад­цати восьми лет, впервые оказа­лась в большом городе, наняла квартиру и принялась за само­образование. На самообразова­ние истратила все имеющиеся деньги.
Истраченные деньги Анна Бу­нина не жалела, хотя и сильно бедствовала. Она изучила физику и математику, английский, фран­цузский и немецкий языки, а самое главное — превосходно зна­ла теперь русскую литературу.
Бунина жила впроголодь. В первую очередь, когда появля­лись деньги, она отдавала их за маленькую квартиру на Васильев­ском острове.
После завершения самообразо­вания Анна Бунина увлеклась по­эзией. Она стала писать стихи. Ее первое стихотворение «С при­морского берега» было напечата­но в 1806 году. За ним последо­вали другие стихотворения. Поэ­тесса собрала их и выпустила сборник «Неопытная муза». Ее имя стало хорошо известно в ли­тературных кругах и читательской среде.
Успеху Анны Буниной сопутст­вовало и то обстоятельство, что появление имени женщины в ли­тературе того времени явление довольно редкое.
И в первую очередь, конечно, слава к Анне Буниной пришла благодаря ее высокой одаренно­сти, смелости и большому трудо­любию. Некоторые мемуаристы, и Даже сам И. А. Бунин, пытались толковать о ее литературной славе, как порожденной забо­тами царской семьи.
Не царская милость, а яркое поэтическое дарование Анны Бу­ниной создали ей огромную сла­ву. Доказательством тому слова строгого и требовательного цени­теля произведений литературы Н. М. Карамзина: «Ни одна жен­щина не писала у нас так силь­но, как Бунина».
А что касается пенсии, этой царской подачки, так она до кон­ца дней заставляла ее мучиться, болезненно переживать принятую милость. Отказаться от нее ей было нельзя. Не на что было бы жить. И все же, несмотря на ма­териальные трудности, поэтесса гордо и гневно пишет своему покровителю А. С. Шишкову: «Позвольте мне заметить, что речь: «По бедному состоянию» не совсем справедлива. Родители мои имели изрядный дворянский достаток. Одно сиротство мое и несчастие причиною тому, что во­спитание мое осталось в небре­жении...»
Поэтесса пытается вырваться из нужды. Она упорно работает и в 1811 году выпускает поэтиче­ский сборник «Сельские вечера», который принес ей признание, как первой поэтессы России, но по-прежнему живет в нужде. А ведь в это время она член об­щества «Беседы любителей рус­ского слова», в литературной дружбе с Крыловым, Держави­ным, Карамзиным, Капнистом, Ивановским, Жуковским и В. Л. Пушкиным.
У нее, Анны Буниной, есть по­кровители из числа литераторов, особенно А. С. Шишков. Ей ста­раются помогать друзья и род­ные. Но все она воспринимает мучительно тяжело. И еще труд­нее становится ей, когда на нее обрушивается страшная болезнь — рак груди. Она обречена на медленное умирание, которое началось в 1815 году.
Поэтесса бросает свои заня­тия поэзией. Она со всей своей настойчивостью пытается лечить­ся у лучших врачей, но безре­зультатно. Не помогает и поездка на лечение в Англию. В 1821 году Бунина выпускает полное собра­ние своих стихотворений. Их вы­ход приносит радость. Анна Пет­ровна пытается писать. Работа на довольно короткое время при­носит ей творческое удовлетво­рение. Но болезнь обрушивает­ся на нее с новой силой. Теперь уже Бунина навсегда покидает Петербург.
Покидает Петербург Анна Пет­ровна, чтобы жить и не голо­дать, жить у родных в Верхней Мосоловке Усманского уезда. Жить с надеждой, что завтра у тебя будет кусок хле­ба, а свои маленькие доходы можно копить на лечение. Ведь она, как и каждый больной, слов­но утопающий, цепляется за со­ломинку.
Вокруг Верхней Мосоловки степь. Деревянный барский дом глубоко врос в землю. Соломен­ная крыша почернела от времени. Старый сад, как и дом, в запусте­нии. Хозяева дома часто меня­ются. Еще совсем недавно он принадлежал вместе с селом Верхней Мосоловкой и деревней Пашков Дмитрию Семеновичу Бунину. После смерти Дмитрия Семеновича Верхняя Мосоловке и Пашкове отошли к сыновьям Бунина Николаю и Владимиру. Их основные усадьбы находились да­леко отсюда. Братья были не же­наты и наведывались сюда редко.

В Верхней Мосоловке Анне Петровне жилось хорошо. Здесь она чувствовала себя полной хо­зяйкой. При наездах Николай и Владимир старались не стеснять ее. Задерживались они недолго.
И всё же жизнь в глуши иногда становилась для Буниной невыно­симой. Она скучала по своим друзьям из литературного окру­жения в Петербурге. Ей хотелось побывать хотя бы немного среди знакомых и родных людей, побе­седовать с ними о тем, что про­исходит в литературном мире. Тогда она просила управляющего имением подготовить ей к отъез­ду карету.
Обычно Анна Петровна выбира­ла тихий день, когда нет духоты и небо слегка затянуто облака­ми. Самой трудной была для нее дорога до Усмани. Безлесная равнина быстро утомляла ее.
В Усмани Бунина отдыхала. Местный врач лечил ее, давал болеутоляющее лекарство. Толь­ко потом она отправлялась дальше, в Липецк. В Кривке сно­ва делала остановку, где жила ее родственница Глафира Чалкина — сестра Владимира и Нико­лая Буниных, выданная замуж за поручика Ивана Яковлевича Чалкина.
Глафира всегда угощала Анну Петровну малиновым вареньем. Глафира была уверена, что мали­новое варенье снимает «жар». Вот и угощала им родственницу. И действительно, после чая с ма­линовым вареньем боли в груди у Буниной немного утихали. Она ложилась отдыхать в амбаре, где прохлада перемешалась с запахом ржаной муки и сухих овчин.
Тихо скрипела дверь. Прихо­дила. Глафира. Она приносила большие листы свежего поддо­рожника и накладывала их на больные участки тела Анны Пет­ровны. И снова рвущая боль по­немногу утихала.
Бунина с благодарностью смот­рела на Глафиру и думала о том, как хорошо, когда рядом есть Глафира, родные, есть люди, которые заботятся о тебе и вся­чески пытаются унять твою ду­шевную и телесную боль.
Радость охватывала Анну Пет­ровну. Она поворачивалась на правый бок и читала Глафире свои стихи, стихи которые были написаны уже давно. Она снова и снова рассказывала ей о своей жизни в Петербурге, о встречах с Карамзиным, Державиным и Крыловым, о своем покровителе Шишкове.
А на следующий день Бунина снова отправлялась в дорогу. Ее карета катилась по узкому кори­дору в лесу. В открытые дверцы кареты густым вареньем впол­зал запах сосен. Дышалось лег­ко. Хотелось остановиться, опу­ститься на горячую хвою, прогре­тую солнцем, и лежать, забыв о болезни и всем, что есть на этом свете.
Липецк встречал Бунину тиши­ной заштатного городка. Над со­бором, взметнувшимся на горе, кружили, черные птицы.
Последнее время поэтессой вновь овладело желание писать. Она, превозмогая страшную боль, порой работала до иступ­ления. Бунина переводила ду­ховные беседы английского ора­тора и проповедника Блера.
Даже на кавказских водах, ку­да она ездила лечиться, Анна Петровна не прекращала зани­маться переводом. Целые дни у нее проходили в лечебных проце­дурах, а писала она ночами, при­двинув поближе к кровати стол.
Теперь перевод Блера был уже близок к завершению. Анна Пет­ровна хотела здесь, в Липецке, набраться сил. Ей хорошо помо­гала местная лечебная грязь. Она хотя на какое-то время сни­мала боли.
Липецкое светское общество хорошо знало поэтессу Бунину, члена Российской Академии наук, чей портрет висит в стенах Ака­демии наук.
На этот раз липецкая лечеб­ная грязь плохо помогала Буни­ной. Поэтесса перестала ходить на лечебные процедуры. Она больше отсиживалась дома, за­вершая перевод Блера.
Изредка Анна Петровна по­являлась в Нижнем парке. Она пробиралась в самый конец ли­повых аллей. Там выбирала уют­ное и тихое местечко. Прямо у ее ног, на отшлифованной ти­шиной сиреневой доске Петров­ского пруда полыхали вишневые отсветы падающего за гору ав­густовского солнца.
И еще солнце только что спряталось за собор, облив его жидким раствором алой краски, а Бунина уже возвращалась об­ратно. Она шла быстро, как ни­когда, словно боялась опоздать к отъезду кареты. Наскоро по­прощавшись с удивленными род­ственниками, попросила кучера закладывать карету.
Ночью Анна Петровна пред­стала перед Глафирой. Глафира ее понимала. Она ни о чем не распрашивала, повела ее во фли­гель и уложила спать. Но поэ­тесса не могла уснуть. Откры­лись страшные боли. Она подня­лась с постели, сама зажгла све­чу. Потом достала книгу Блера и чистую бумагу. Боли не утихали. Бунина вы­брала удобную позу, как обыч­но встала на колени. Только в та­ком положении приступы болей мучили ее меньше.
Радость творческого труда ох­ватила ее. Она оказалась сильнее страшной и жестокой болезни.
И когда утром Глафира выш­ла во флигель, то увидела поэтессу, стоящую за столом на коленях. Перед ней догорала свеча, хотя на дворе уже давно светило солнце.
И снова Анна Петровка заспе­шила в дорогу. Перевод книги Блера она завершила в Усмани. Из Усмани отправила рукопись в Петербург к Шишкову с прось­бой напечатать.

Мучительно тяжело было для нее жить на коленях. Колени она обертывала овечьей шерстью и тряпками. Иногда подшучивала над собой, что ей жить да жить, но сама уже прекрасно понима­ла, что дни ее сочтены.
Из Верхней Мосоловки ее ни­кто не гнал. Наоборот, Николай Дмитриевич Бунин, дед И. А. Бу­нина, просил ее пожить подольше здесь, но она наотрез отказалась.
Анна Петровна на несколько месяцев остановилась в Трухачевке, родовом бунинском гнезде на берегу реки Воронеж. Здесь жил старший из братьев Буни­ных — Алексей Дмитриевич.
Трухачевка стояла на пути в село Верхнюю Мосоловку и де­ревню Пашково. Иногда, приез­жая туда, Николай и Владимир встречались в доме старшего брата Алексея. Осенью они задерживались на недельку-другую, чтобы поохотиться на пер­натую дичь, позаниматься рыб­ной ловлей. Вечерами собирались все вмес­те. На столе появлялась свежая уха и жареная утка. За ужином засиживались долго. Одни разго­воры сменялись другими. И, как всегда, в центре внимания была она, Анна Петровна. Говорить ей было трудно, поэтому она боль­ше отвечала на их вопросы. Они же рассказывали о том, что им пришлось увидеть и пережить. Спать ложились поздно. Поэ­тесса, оставаясь одна в своей ком­нате. За окнами, в ветвях старых деревьев, стонал ветер. Лунная ночь стояла над рекой и залив­ными лугами. Лунная дорога на воде походила на ржавую пилу, которая не столько пилит, сколь­ко отравляет толстое бревно реки. Оно гниет и разрушается. И остановить этот процесс гние­ния уже ни кому не под силу. Так и ее, Анну Бунину, не гры­зет, а отравляет болезнь. Вме­сте с рвущей болью она, Анна Бунина, пытается отшвырнуть тя­желые думы. Ее память цепко хватается за последнюю работу - перевод Блера. Наконец-то после долгих мытарств и цензур­ных рогаток рукопись принята к изданию. Но увидит ли она ее на­печатанной?
— Увижу! Обязательно увижу, - вслух произносит она.
Из Трухачевки Анна Петровна уехала на Рязанщину к своему племяннику.

Боровик, А. Стойкость: очерк // Новая жизнь. - 1974. - 27 августа.